![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Чёрт ли сладит с бабой гневной... А.С.Пушкин
Наши люди в булочную на такси не ездят, и деток в школу либо за руку водят, либо катают на метро. Мы – семейство буржуев, пользуем личный автотранспорт. Так исторически сложилось со времени, когда школа, детский сад детей и больницы, в которых несколько лет практически жил их отец, были широко раскиданы по Москве. Теперь регулярным водителем я работаю только у Маруси, а учится она в неудобном месте, аккурат напротив Храма Христа Спасителя. Ну и вот.
Едем себе утром по бульварам, вовремя выехали, что редкость, и утыкаемся. Гоголевский перекрыт. Мы налево, на Знаменку, и в Малый Знаменский, на авось. Но авось забит такими же умными, а по-другому – только в Замоскворечье. А у нас математика через пятнадцать минут.
Мечемся в односторонних переулках у Арбатских ворот, темно, стёкла грязные, не видно ничего, а как откроешь, если за ними густой мат опаздывающих на работу автовладельцев? Самое то, что надо с утра для тонуса десятилетней девочке.
Кое-как наконец вырулили на Волхонку и упёрлись в цепь за турникетом. Школа, гори она огнём, через гигантскую площадь, Волхонку и треть Пречистенки. Припарковаться шиш, единственное место – впритирку в будке милиционера, охраняющего силовое министерство. Втираюсь под кирпич, прочий тротуар занят греющимися на низком старте возбуждёнными эвакуаторами. Муську за руку, и грудью несусь на цепь.
Цепь дрогнула, но отступать ей было некуда. Кроме того, их защищал довольно тяжёлый турникет. Прикинув, что железку я не сдвину с места, а оцепление вряд ли станет мне помогать, разворачиваюсь, и к ближайшей машине ДПС. Сквозь надвигающееся наше с Муськой отражение в стекле дпс-ного мерседеса было видно, как дёрнулся сиделец. Там было чего пугаться, но стекло он, хоть и не сразу, опустил. Но больше ни на что его не хватило, промямлил невразумительное на мой приказ охранять машину от эвакуаторов, застеклился и по газам.
А времени уже без пяти. Математика. Учительнице 76 лет. Женщина она добрая, но старой закваски, после звонка не пускает в класс. А то и отчитает перед всеми. А Маруся никогда не оправдывается. И живёт большинство одноклассников близко, в коллективе не спрячешься. Всё это неотчётливо проступало сквозь картину – насупившаяся Муся стоит перед классом, её позорят, а она молчит. Ускорили шаг.
Обнаружилась незамеченная раньше дыра в оцеплении. Офицер с металлоискателем заворачивал пешеходов на бульвар, и они покорно ковыляли по льду в километровый обход. Я посмотрела ему в глаза и «в обход» кристаллизовалось у него во рту, вылетело ледяным беззвучным облачком и унеслось в сторону Ленивки. Он понял, что стоял здесь с утра для того, чтобы вот сейчас отодвинуть перед нами железный турникет. Уже с площади, через плечо я ему бросила – там машина под кирпичом, присмотрите… Бывают в жизни такие моменты.
Мы припустили вприпрыжку, по гололёду, и тут же услышали за спиной топот и сопение. Догоняли две Муськины одноклассницы, доверенные нам, как дети, доверенные вьетнамками американцам, покидающим Сайгон. Их нежные замужние мамы не решились повторить подвиг Петьки из Катаевского Паруса. Мы опоздали совсем чуть-чуть и ничего себе не сломали.
Когда я возвращалась, мальчик из цепи крикнул «Ну мы же не виноваты». Знаю, - сказала я ему проникновенно, чувствуя себя, как минимум, Кутузовым, - я вас не виню.
К чему это всё? Не провокации ради, помилосердствуйте, православные. Я поборола раскол в обывательской душе, ни словом не заикнулась в адрес Церковного Собора, даже когда проносилась мимо, ломая ноги. Может от удивления перед первобытной самкой человека, проснувшейся вдруг – я человек-то тихий. Может просто потому, что сколько можно глупых стишат и фотографий щеночков. В общем, на сей раз – без морали.
Едем себе утром по бульварам, вовремя выехали, что редкость, и утыкаемся. Гоголевский перекрыт. Мы налево, на Знаменку, и в Малый Знаменский, на авось. Но авось забит такими же умными, а по-другому – только в Замоскворечье. А у нас математика через пятнадцать минут.
Мечемся в односторонних переулках у Арбатских ворот, темно, стёкла грязные, не видно ничего, а как откроешь, если за ними густой мат опаздывающих на работу автовладельцев? Самое то, что надо с утра для тонуса десятилетней девочке.
Кое-как наконец вырулили на Волхонку и упёрлись в цепь за турникетом. Школа, гори она огнём, через гигантскую площадь, Волхонку и треть Пречистенки. Припарковаться шиш, единственное место – впритирку в будке милиционера, охраняющего силовое министерство. Втираюсь под кирпич, прочий тротуар занят греющимися на низком старте возбуждёнными эвакуаторами. Муську за руку, и грудью несусь на цепь.
Цепь дрогнула, но отступать ей было некуда. Кроме того, их защищал довольно тяжёлый турникет. Прикинув, что железку я не сдвину с места, а оцепление вряд ли станет мне помогать, разворачиваюсь, и к ближайшей машине ДПС. Сквозь надвигающееся наше с Муськой отражение в стекле дпс-ного мерседеса было видно, как дёрнулся сиделец. Там было чего пугаться, но стекло он, хоть и не сразу, опустил. Но больше ни на что его не хватило, промямлил невразумительное на мой приказ охранять машину от эвакуаторов, застеклился и по газам.
А времени уже без пяти. Математика. Учительнице 76 лет. Женщина она добрая, но старой закваски, после звонка не пускает в класс. А то и отчитает перед всеми. А Маруся никогда не оправдывается. И живёт большинство одноклассников близко, в коллективе не спрячешься. Всё это неотчётливо проступало сквозь картину – насупившаяся Муся стоит перед классом, её позорят, а она молчит. Ускорили шаг.
Обнаружилась незамеченная раньше дыра в оцеплении. Офицер с металлоискателем заворачивал пешеходов на бульвар, и они покорно ковыляли по льду в километровый обход. Я посмотрела ему в глаза и «в обход» кристаллизовалось у него во рту, вылетело ледяным беззвучным облачком и унеслось в сторону Ленивки. Он понял, что стоял здесь с утра для того, чтобы вот сейчас отодвинуть перед нами железный турникет. Уже с площади, через плечо я ему бросила – там машина под кирпичом, присмотрите… Бывают в жизни такие моменты.
Мы припустили вприпрыжку, по гололёду, и тут же услышали за спиной топот и сопение. Догоняли две Муськины одноклассницы, доверенные нам, как дети, доверенные вьетнамками американцам, покидающим Сайгон. Их нежные замужние мамы не решились повторить подвиг Петьки из Катаевского Паруса. Мы опоздали совсем чуть-чуть и ничего себе не сломали.
Когда я возвращалась, мальчик из цепи крикнул «Ну мы же не виноваты». Знаю, - сказала я ему проникновенно, чувствуя себя, как минимум, Кутузовым, - я вас не виню.
К чему это всё? Не провокации ради, помилосердствуйте, православные. Я поборола раскол в обывательской душе, ни словом не заикнулась в адрес Церковного Собора, даже когда проносилась мимо, ломая ноги. Может от удивления перед первобытной самкой человека, проснувшейся вдруг – я человек-то тихий. Может просто потому, что сколько можно глупых стишат и фотографий щеночков. В общем, на сей раз – без морали.
no subject
no subject
Неужто ты училась в 57-й?:)
no subject
no subject