![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
marfa29Из Чагоды в Москву нас вёз Серёга.
В том, что он нас вёз, была виновата я, я его нашла, я и взяла общение на себя.
О цене договорились по телефону. После пятого вопроса «сколько?» Серёга задержал дыхание, икнул и голосом, деревянным от наглости, произнёс: «десять штук». Мы согласились, не торгуясь, и Серёга потерял покой. Во-первых, он продешевил. Во-вторых, деньги были всё равно по областным ценам немалые, и надо было нас не упустить, ведь выезжали мы через три дня. Серёга предложил немедленно встретиться.
Мы пришли в автомастерскую. Механик копался в скользком железе, Серёга посматривал сверху. Машина была десятка, только что пригнанная за сущие копейки из Череповца, совсем новая, с треснувшим стеклом и перекошенной дверью. И с неотлаженными тормозами, но этот дефект исправлялся на наших глазах.
Мы договорились, что Серёга снимет нас прямо со стоянки на реке. Он вызвался подвезти нас, чтобы понять, откуда через три дня забирать, а пока тормоза доводились до ума, мы пошли гулять по Чагоде.
Через час мы позвонили Серёге. Он был мрачен и попросил немного подождать. Когда он подъехал к месту встречи, мы ахнули – машинка была полностью расфигачена слева. Из под обломка бампера жалобно свисали проводки, на асфальт мелко сыпались осколки фары. Мрачный Серёга объяснил, что в него только что въехал какой-то … , мы душевно посочувствовали.
Когда в день отъезда мы подошли к назначенной точке, Серёга уже нервно ездил по дороге взад и вперёд. Машина была починена, мы выразили радость по этому поводу, и узнали, что иначе и не могло быть, поскольку все городские авторитеты – лучшие Серёгины друзья. Мастера кузовного ремонта были подняты по тревоге ещё в день аварии, всю ночь чинили десятку, а Серёга стоял над ними с кнутом в одной руке и пряником в другой. Потому что шутки с Серёгой плохи, его все в районе знают.
Некоторое время попрепиравшись, кому и как сидеть, Серёга сдул иголки и листочки с багажа, собственноручно стряхнул песчинки с наших штормовок, объясняя, что у него новый салон, и мы погрузились. Серёга сказал «с богом», машина тронулась, и тут же раздался довольно сильный удар. Серёга напоролся глушителем на пень.
Пока, матерясь, наш шеф пытался впихнуть вываливающийся глушитель в родное гнездо, мы вполголоса изыскивали наименее травматичную возможность расстаться с Серёгой прямо сейчас. Возможность не находилась. Серёга поматерился из-под задних колёс, и мы потащились в Чагоду, скорбно чиркая глушителем по асфальту. Серёга по телефону упрашивал механиков устранить поломку, но, несмотря на высокие и грозные связи, ему это удалось лишь с третьего раза.
Через час мы тронулись в Москву. Серёга гнал по встречной полосе при совершенно свободной своей и рассказывал, что в Чагодощенском районе может ездить хоть поперёк, потому что всех знает, и вся милиция ходит у него по струнке. Иногда он давал дорогу фурам, всякий раз приветственно помахивая невидимым за грязными окнами встречным дальнобойщикам.
Заиграла музыка. Друзья записали для Серёги новый диск отличных русских песен. Тут-то мне и пришлось в качестве самообороны завязать беседу, чтобы Серёге пришлось прикрутить чудесную музыку. Иначе невозможно было выслушивать моё восхищение его водительскими умениями и взглядами на жизнь.
Примерно через сто километров Серёга сказал, что его принципы предписывают ему брать деньги вперёд. Из уважения к его принципиальности, мы заплатили половину. «Вообще-то я привык брать сразу всё», - заметил Серёга со вздохом, и на время отстал.
Примерно через двести километров его заинтересовало мелькнувшее в разговоре слово «цимес». Серёга объяснил нам, что произносить его надо как «цинус», и означает оно жареные потроха бобра. Выяснилось, что мясо бобра также очень вкусно, если его правильно приготовить, и около тридцати километров я отдыхала, слушая рецепты. Потом дошла очередь до бобрового хвоста, задние ноги подарили мне ещё десять километров относительного покоя. Главный козырь Серёга приберёг под конец. Основное достоинство бобра заключено, как выяснилось, именно что в бобровом мужском достоинстве. Оказывается, это бобровая струя, чудодейственно средство от всех болезней, а Серёга – мастер по приготовлению лекарства. От Кесовой горы до Калязина мы слушали про высушивание, измельчение и настаивание на водке бобровых яиц. Они, правда, воняют сильно, говорил Серёга, но эффект от настойки потрясающий. Мы непременно должны были это попробовать, и Серёга от широты душевной пообещал мне выслать пару бобровых яиц бандеролью. Про проблемы с предстательной железой мне суждено было забыть навсегда.
После того, как я осторожно намекнула на неактуальность для меня этих проблем, Серёга загрустил и спросил, комфортно ли нам на заднем сидении. Мы заверили его, что лучшего и желать было нельзя. «А мне дискомфортно, - пожаловался Серёга голосом Паниковского, - Вы бы мне отдали оставшуюся пятёру, а?..»
Поняв, что остаток денег сейчас не выцарапать, Серёга переменил тактику. За десять штук, как оказалось, он вообще-то обычно довозит до Кольцевой дороги, по городу – ещё две сверху. Мы обидно засмеялись, и наш водитель совсем пригорюнился.
Тем временем приближался Сергиев Посад. Серёга стал заметно тише, не только вследствие усталости. Он явно был поражён огнями и чистотой большого города, и нам впервые пришло в голову, что наш ас раньше никогда не выезжал из Чагодощенского района.
Выехав на Ярославку, Серёга принялся ныть безостановочно. Особенно он упирал на то, что города совсем не знает, и непременно заблудится в Москве. «Это очень просто», - говорили мы ему. «Ну конечно, вам-то про-осто… »- ныл Серёга. «Да там всё время прямо», - утешали мы его. «Ну конечно, вам-то пря-амо…» В конце концов мне надоело его нытьё и я пообещала после исполнения договора вывезти его на обратную прямую.
А под конец случилось непредвиденное.
Дело в том, что я совершенно случайно живу в буржуйском доме в центре Москвы. Я не буржуй, честное слово, когда в доме шёл ремонт, меня часто принимали за маляршу, но факт есть факт – хоть и не в своей квартире, но я тут живу. Ну, бывают же ошибки.
Серёга, принимавший жизнь, как пчела на горячем цветке, оказался к этому не готов. Въехав в гараж, он совсем скис. Явное несоответствие грязных штормовок и самосшитых рюкзаков с бетонными хоромами выбило Серёгу из колеи. Пока я ходила за правами и ключами от машины, чтобы вывозить нашего водилу из московских лабиринтов, он проникновенно пообещал оставшимся теперь-то уж точно прислать яйца бобра. Не может он не прислать таким людям.
Стоит ли упоминать о том, что, вытаскивая из багажника байду, он оторвал какой-то проводок, без которого багажник перестал открываться? У нас не было уже сил напоминать ему, как мелка эта проблема при его завидных связях в родном городке. Мы вывезли его на прямую до малой родины, пообещали дружить вечно, и тут же выбросили мегафонскую карточку, номер которой он знал.
Когда мы ещё ехали по Вологодской области, с дороги, ослеплённые светом фар, взлетали совы. Перебегали путь ёжики и крыски. Серёга старательно объезжал всю эту живность, и объяснял, что птицы прилетают на дорогу подбирать раздавленную мелочь. Проще ведь, чем охотиться. А лягушек на дороге полно. Впрочем, он, Серёга, старался никогда не давить лягушек. У него к лягушкам особенное отношение. Мама вспоминала, что когда ему было три года, он притаскивал их из канавы, в которой они пели весной. Уши у Серёги были большие и острые, брови выгоревшие, ресниц вроде и вовсе не было. Он, небось, и в три года был таким же.
Лягушки, надо же.
В том, что он нас вёз, была виновата я, я его нашла, я и взяла общение на себя.
О цене договорились по телефону. После пятого вопроса «сколько?» Серёга задержал дыхание, икнул и голосом, деревянным от наглости, произнёс: «десять штук». Мы согласились, не торгуясь, и Серёга потерял покой. Во-первых, он продешевил. Во-вторых, деньги были всё равно по областным ценам немалые, и надо было нас не упустить, ведь выезжали мы через три дня. Серёга предложил немедленно встретиться.
Мы пришли в автомастерскую. Механик копался в скользком железе, Серёга посматривал сверху. Машина была десятка, только что пригнанная за сущие копейки из Череповца, совсем новая, с треснувшим стеклом и перекошенной дверью. И с неотлаженными тормозами, но этот дефект исправлялся на наших глазах.
Мы договорились, что Серёга снимет нас прямо со стоянки на реке. Он вызвался подвезти нас, чтобы понять, откуда через три дня забирать, а пока тормоза доводились до ума, мы пошли гулять по Чагоде.
Через час мы позвонили Серёге. Он был мрачен и попросил немного подождать. Когда он подъехал к месту встречи, мы ахнули – машинка была полностью расфигачена слева. Из под обломка бампера жалобно свисали проводки, на асфальт мелко сыпались осколки фары. Мрачный Серёга объяснил, что в него только что въехал какой-то … , мы душевно посочувствовали.
Когда в день отъезда мы подошли к назначенной точке, Серёга уже нервно ездил по дороге взад и вперёд. Машина была починена, мы выразили радость по этому поводу, и узнали, что иначе и не могло быть, поскольку все городские авторитеты – лучшие Серёгины друзья. Мастера кузовного ремонта были подняты по тревоге ещё в день аварии, всю ночь чинили десятку, а Серёга стоял над ними с кнутом в одной руке и пряником в другой. Потому что шутки с Серёгой плохи, его все в районе знают.
Некоторое время попрепиравшись, кому и как сидеть, Серёга сдул иголки и листочки с багажа, собственноручно стряхнул песчинки с наших штормовок, объясняя, что у него новый салон, и мы погрузились. Серёга сказал «с богом», машина тронулась, и тут же раздался довольно сильный удар. Серёга напоролся глушителем на пень.
Пока, матерясь, наш шеф пытался впихнуть вываливающийся глушитель в родное гнездо, мы вполголоса изыскивали наименее травматичную возможность расстаться с Серёгой прямо сейчас. Возможность не находилась. Серёга поматерился из-под задних колёс, и мы потащились в Чагоду, скорбно чиркая глушителем по асфальту. Серёга по телефону упрашивал механиков устранить поломку, но, несмотря на высокие и грозные связи, ему это удалось лишь с третьего раза.
Через час мы тронулись в Москву. Серёга гнал по встречной полосе при совершенно свободной своей и рассказывал, что в Чагодощенском районе может ездить хоть поперёк, потому что всех знает, и вся милиция ходит у него по струнке. Иногда он давал дорогу фурам, всякий раз приветственно помахивая невидимым за грязными окнами встречным дальнобойщикам.
Заиграла музыка. Друзья записали для Серёги новый диск отличных русских песен. Тут-то мне и пришлось в качестве самообороны завязать беседу, чтобы Серёге пришлось прикрутить чудесную музыку. Иначе невозможно было выслушивать моё восхищение его водительскими умениями и взглядами на жизнь.
Примерно через сто километров Серёга сказал, что его принципы предписывают ему брать деньги вперёд. Из уважения к его принципиальности, мы заплатили половину. «Вообще-то я привык брать сразу всё», - заметил Серёга со вздохом, и на время отстал.
Примерно через двести километров его заинтересовало мелькнувшее в разговоре слово «цимес». Серёга объяснил нам, что произносить его надо как «цинус», и означает оно жареные потроха бобра. Выяснилось, что мясо бобра также очень вкусно, если его правильно приготовить, и около тридцати километров я отдыхала, слушая рецепты. Потом дошла очередь до бобрового хвоста, задние ноги подарили мне ещё десять километров относительного покоя. Главный козырь Серёга приберёг под конец. Основное достоинство бобра заключено, как выяснилось, именно что в бобровом мужском достоинстве. Оказывается, это бобровая струя, чудодейственно средство от всех болезней, а Серёга – мастер по приготовлению лекарства. От Кесовой горы до Калязина мы слушали про высушивание, измельчение и настаивание на водке бобровых яиц. Они, правда, воняют сильно, говорил Серёга, но эффект от настойки потрясающий. Мы непременно должны были это попробовать, и Серёга от широты душевной пообещал мне выслать пару бобровых яиц бандеролью. Про проблемы с предстательной железой мне суждено было забыть навсегда.
После того, как я осторожно намекнула на неактуальность для меня этих проблем, Серёга загрустил и спросил, комфортно ли нам на заднем сидении. Мы заверили его, что лучшего и желать было нельзя. «А мне дискомфортно, - пожаловался Серёга голосом Паниковского, - Вы бы мне отдали оставшуюся пятёру, а?..»
Поняв, что остаток денег сейчас не выцарапать, Серёга переменил тактику. За десять штук, как оказалось, он вообще-то обычно довозит до Кольцевой дороги, по городу – ещё две сверху. Мы обидно засмеялись, и наш водитель совсем пригорюнился.
Тем временем приближался Сергиев Посад. Серёга стал заметно тише, не только вследствие усталости. Он явно был поражён огнями и чистотой большого города, и нам впервые пришло в голову, что наш ас раньше никогда не выезжал из Чагодощенского района.
Выехав на Ярославку, Серёга принялся ныть безостановочно. Особенно он упирал на то, что города совсем не знает, и непременно заблудится в Москве. «Это очень просто», - говорили мы ему. «Ну конечно, вам-то про-осто… »- ныл Серёга. «Да там всё время прямо», - утешали мы его. «Ну конечно, вам-то пря-амо…» В конце концов мне надоело его нытьё и я пообещала после исполнения договора вывезти его на обратную прямую.
А под конец случилось непредвиденное.
Дело в том, что я совершенно случайно живу в буржуйском доме в центре Москвы. Я не буржуй, честное слово, когда в доме шёл ремонт, меня часто принимали за маляршу, но факт есть факт – хоть и не в своей квартире, но я тут живу. Ну, бывают же ошибки.
Серёга, принимавший жизнь, как пчела на горячем цветке, оказался к этому не готов. Въехав в гараж, он совсем скис. Явное несоответствие грязных штормовок и самосшитых рюкзаков с бетонными хоромами выбило Серёгу из колеи. Пока я ходила за правами и ключами от машины, чтобы вывозить нашего водилу из московских лабиринтов, он проникновенно пообещал оставшимся теперь-то уж точно прислать яйца бобра. Не может он не прислать таким людям.
Стоит ли упоминать о том, что, вытаскивая из багажника байду, он оторвал какой-то проводок, без которого багажник перестал открываться? У нас не было уже сил напоминать ему, как мелка эта проблема при его завидных связях в родном городке. Мы вывезли его на прямую до малой родины, пообещали дружить вечно, и тут же выбросили мегафонскую карточку, номер которой он знал.
Когда мы ещё ехали по Вологодской области, с дороги, ослеплённые светом фар, взлетали совы. Перебегали путь ёжики и крыски. Серёга старательно объезжал всю эту живность, и объяснял, что птицы прилетают на дорогу подбирать раздавленную мелочь. Проще ведь, чем охотиться. А лягушек на дороге полно. Впрочем, он, Серёга, старался никогда не давить лягушек. У него к лягушкам особенное отношение. Мама вспоминала, что когда ему было три года, он притаскивал их из канавы, в которой они пели весной. Уши у Серёги были большие и острые, брови выгоревшие, ресниц вроде и вовсе не было. Он, небось, и в три года был таким же.
Лягушки, надо же.
