marfa29 | (no subject)

С наступлением зимы он стал просыпаться за несколько минут до звонка будильника. Не открывая глаз, ждал ненавистного сигнала, и сердце ныло от тоски.
Всё в жизни пошло наперекосяк. Первой после пробуждения приходила мысль о страшном долге. Как он мог так попасться? Двадцать кусков… Понимая, что долг придётся возвращать любой ценой, он чувствовал себя маленьким и беспомощным, хотелось заплакать, уткнувшись в мамин живот. Он кусал губы, кляня себя последними словами.
Чтобы отвлечься, он думал о Лере, но вместо облегчения чувствовал горечь. Понимал, что готов предать Леру, и скоро наступит день, когда у него не хватит сил ответить на её открытый любящий взгляд. Совсем недавно он начинал улыбаться при мысли о ней. Теперь, закрывая глаза, он видел пузырьки слюны, выступающие на Лериных губах, когда она с натугой пыталась произнести трудное слово. Раньше её заикание умиляло его. Раньше, пока он не стал ловить насмешливые взгляды.
Сперва он распетушился для боя, но скоро понял, что общественное мнение нечувствительно к его протестам. Он сдался без борьбы, и Лера скоро это поймёт. Он закрыл глаза, скукожился под одеялом, свернулся в комочек. Пусть мир забудет обо мне. Пусть я стану никому ничего не должен, мама, пусть я опять стану маленьким.
Будильник звонил, и неизбежность нового утра примиряла его с миром. Будильник начинал не принадлежащий ему день не принадлежащей ему жизни. За окошком рассеивалась ночь, обращавшая глаза зрачками в душу, слёзы высыхали. Подумаешь, долг, да что он, двадцать кусков мела не соберёт? И тройку по чтению ещё можно исправить, до конца четверти целая неделя.